Здравствуйте, я — Арсен Аваков. С праздником, дорогие женщины! Наша сегодняшняя передача — поэтическая и посвящена вам. Кроме того, сегодня — день рождения великого поэта Тараса Григорьевича Шевченко. Примерно год назад в мартовские дни мы уже проводили поэтическую передачу, во время которой читали стихи. Сегодня тоже будет много поэзии и в нашей студии много гостей.

Арсен Аваков. А начинаем мы с Сергея Стороженко — очень поэтичного человека. Сергей Михайлович, ваше появление здесь – неожиданность для многих. Обычно вас можно увидеть в судах или прокуратуре, а сегодня вы гость нашей студии.

Сергей Стороженко. Добрый день, Арсен Борисович. Дело в том, что появление человека в судах или силовых структурах не мешает ему любить поэзию и, может быть, самому писать стихи, или, во всяком случае, уважать тех людей, которые пишут стихи.

Арсен Аваков. Не пугайте, Сергей Михайлович. Если вы признаетесь, что пишете стихи, вас перестанут бояться!

Сергей Стороженко. Поэтому я не буду их сегодня читать.

Арсен Аваков. Зато вас полюбит большее число женщин.

Сергей Стороженко. Это хорошая перспектива.

Арсен Аваков. Что вас связывает с поэзией?

Сергей Стороженко. Любовь к ней, несомненно. От Байрона до Шекспира, от Есенина до Высоцкого.

Арсен Аваков. Почитаете нам сегодня?

Сергей Стороженко. Знаете, когда вы предложили мне экспромтом принять участие в вашей передаче, я сказал «да». Мне тогда пришел на память один исторический эпизод.

Много лет назад я по приглашению друзей попал в их дом и обнаружил там великолепную библиотеку. С разрешения хозяев я наугад взял один из книжных томиков. Оказалось, что это книга Николая Гумилева, расстрелянного большевиками в 1918 году. Наугад открыв книгу, я был совершенно сражен волшебным гумилевским слогом! Сейчас я прочту несколько строк этого поэта, и хотелось бы, чтобы люди услышали Гумилева, его поэзию, тем более что сегодня мы говорим о 8 Марта. Мне думается, что каждая женщина хочет, чтобы рядом с ней был мужчина, способный на поступок. Тот, на чью руку ей всегда можно было бы опереться, на чье плечо она могла бы преклонить голову. У Гумилева есть строчки, которые, может быть, и были написаны по-другому поводу, но сейчас они почему-то ассоциируются у меня с 8 Марта. Послушайте:

Или бунт на борту обнаружив,
Из-за пояса рвет пистолет,
Так, что сыплется золото с кружев,
Белоснежных брабанских манжет.

Каждая женщина хочет, чтобы рядом с ней был мужчина, способный ради нее не смотреть на золото, сыплющееся с кружев. Желаю всем женщинам иметь рядом такого мужчину!

Арсен Аваков. Сергей Михайлович, сейчас вы держите в руках книгу Леонида Логвиненко. Полагаю, что она оказалась у вас не случайно.

Сергей Стороженко. Несомненно.

Арсен Аваков. На днях Указом Президента Украины Леониду Логвиненко было присвоено звание «Заслуженный журналист Украины». Он широко известен и сейчас работает в газете «Слободской край». Леонид — блестящий поэт, вот почему я пригласил его быть гостем этой телепередачи.

Добрый вечер, Леонид! Многие знают вас как журналиста, пишущего на сельские темы. И вдруг оказывается, что вы издаете очень серьезные поэтические книги?!

Леонид Логвиненко. Це вже друга книжка. Якщо брати вірші, то там є різні: і серйозні, і несерйозні. Хоча там все серйозне з долею гумору.

Арсен Аваков. Для кого — серьезно, для кого — трагично.

Леонид Логвиненко. По-різному буває. Я думав, що якщо буде така телепередача, який вірш мені найперше прочитати? В мене є вірш «Мадонна 46-го», присвячений не тільки тим жінкам, яким дарують білі троянди, але й жінкам, які горбляться на фермі й на полях. Це доля моєї бабці Ольги.

Фанфари в драні горла все гули
Про п’ятирічки і щасливу долю,
А поряд землю пучками гребли
Святі і грішні, згорбившись на полі.

Така їх доля і таке життя,
На трудодні не справивши сорочки,
Ти для свого маленького Христа,
Щоб не опух, ішла по колосочки.

Стерня колюча, мерзле груддя меж,
Стара хустина в присмерку біліє,
Шепоче вітер: «Знову ти ідеш
Свого синочка рятувать, Маріє».

А ти до нього: «Ой, не говори!
Бо ще пуста полатана торбина»,
І замовкали польові вітри,
Жаліли негодовану дитину.

Чи боязко одній вночі брести?
Душа болить, а чим біді зарадиш,
Коли на стернях здибає святий
З нагайкою, яка мов символ влади.

І ти стерпіла, бо судьба така,
Вдовина доля, як під градом жито,
Синів голодних троє на руках
І чоловіка на війні убито.

Чи можна все забути, відбілить,
У свіжі гасла вправити ікону,
Коли воно у пам’яті болить,
Коли на полі згорбилась Мадонна?!

Джоконда, мало схожа на жінок,
Бо вивіяли вроду вітровії,
Але за той зболілий колосок
Цілую руки репані, Марія.

Арсен Аваков. Это стихотворение посвящено вашей маме?

Леонид Логвиненко. Моїй бабусі. І мамі, і багатьом матерям України. Я народився на Київщині, так що думаю, цей вірш стосується усіх жінок країни. Свій перший вірш, я до речі, написав мамі — він складався з трьох рядків. Думав, що напишу щось більше. Через 20 років, коли вийшла перша книжка, я дописав ще одне слово: «Матері».

І в тому є моя вина,
Як місячна доріжка в ніч,
Вплелась у коси сивина…

Якщо можна, третій вірш більш світлий — з вином і дзвоном фужерів. У Павла Тичини є такий вірш «О панно Інно, панно Інно».

По кришталях розхлюпано цю мить,
Розлито дні лукаві і ласкаві,
І вечір, мов надпитий «Сапераві»,
Що душу і солодить і гірчить.

На доторк губ він як п’янке вино,
На доторк серця вечір цей безцінний,
Тичиною написано давно
О панно Інно, панно Інно…

О панно Інно, юні ще літа,
Коли добром зігріті непоборним
Вас світлий янгол з ними привіта,
І вашу душу зорями пригорне.

Високе небо, урочистий час
І дні прозорі, мов вино зіркове,
Нехай вони засвітяться для вас
Промінням щастя, віри і любові.

Арсен Аваков. Сергей Михайлович, вы свободно воспринимаете стихи на украинском языке?

Сергей Стороженко. Хочеться думати, мовчати, й потім ще раз слухати такі вірші тому, що це велика поезія. Це, безумовно, великий вірш.

Арсен Аваков. Читайте ще, будь ласка.

Леонид Логвиненко.

Ополунічного часу глибина. Пізня осінь. Допікаючі дощі.
За прозорою фіранкою вікна хтось запалить, як у храмі, три свічі.
Підійти, постукать тихо у вікно, попросити у святилище впустить.
Я замерз, зігрітись хочу й заодно над свічею хочу душу обпалить.
Ви пробачте, Бога ради, ви простіть, що вогонь сюди покликав в пізній час.
Не дивуйтеся словам моїм пустим, дайте просто помолитися на вас.
Помолитись на очей нічную млу, трепет губ і теплоту святих долонь.
Я за те, що просто жінка, помолюсь, що у храмі запалили ви вогонь.
Ополунічного часу глибина… У вікно не я постукав, а дощі.
За прозорою фіранкою вікна догоріли, як у храмі, три свічі.

Ще не набрякло життя в бруньках, ще не звучали весни благовістя.
Вітер пікучий сльозивсь на щоках, наскрізь промерзле, зіщулилось місто.
Тіні розмиті дерев уночі голос зелений чекали на гіллі,
Та в німоті вже справляли сичі, в горло іржа, на своє новосілля.
Що колисалося, те і збулось. Аж захлинається регіт сердитий
Ніби розкраяло юне чоло знов яничарським копитом.
Встав перед взором кривий ятаган. «Мамо! Ти чуєш?» «Синочку!»
І присихала потому до ран в плямах кривавих сорочка.
Губи благали хоч краплю роси, соку земного у жили
«Мамо, ви пісню мені принесіть й мову, якою учили.
Мамо, чому так регочеться сич, ніби я мушу померти?».
У розідраним на грудях синець, ніде сорочку роздерти.

Арсен Аваков. Леонид, я благодарю вас. Хочу сказать всем нашим зрителям: «Ищите в газетах статьи журналиста Логвиненко! И ищите книги Леонида Логвиненко с его замечательными стихами!».

Леонид, поздравляю вас с выходом в свет новой книги! Поздравляю с заслуженным званием и благодарю вас за вашу поэзию!

Леонид Логвиненко. Спасибі вам!

Арсен Аваков. А сейчас мы с Сергеем Михайловичем с удовольствием приветствуем в студии нашу коллегу Нину Супруненко, известную харьковскую поэтессу, которая, как это ни странно, является начальником областного управления культуры.

Нина Супруненко. Добрый вечер!

Арсен Аваков. — Нина Антоновна, если помните, наша передача некоторым образом способствовала появлению на свет вашей книги. Не так ли?

Нина Супруненко. Совершенно верно!

Арсен Аваков. В прошлом году, в день выборов мы с вами читали в этой студии стихи и никого не агитировали. А после окончания передачи решили, что надо издать книгу стихов на русском языке…

Нина Супруненко. Прежде всего, это решили вы, а не мы с вами…

Арсен Аваков. Ваши книги издавались преимущественно на украинском языке и довольно давно вы ничего не издавали на русском. Расскажите немного об этом издании.

Нина Супруненко. Наверное, я сама виновата, что назвала эту книгу «Закономерная случайность». Буква «З» не самая часто употребляемая в алфавите, но названия всех трех разделов книги (я это обнаружила уже потом) содержат именно эту букву — «Закрытая дверь», «Глаза в глаза» и «Замкнутый круг». Мне очень приятно, что вышла эта книга. Она у меня десятая, и в то же время первая, которая была издана в Харькове.

Арсен Аваков. Нина Антоновна, прошу вас, говорите стихами!

Нина Супруненко. Хорошо.

Ждать тебя на перекрестке буден между дел,
Ждать тебя на перекрестке судеб – мой удел.
Жизнь летит опять в безумной скачке дальше, прочь
Каплями дождя по стеклам плачу, не помочь.
Ветром падаю на грудь дороги — не взлететь,
Снова жизнь безудержно жестока, словно плеть.
Расстаемся. Здравствуй. Расстаемся. Замкнут круг.
Затемненье и луны, и солнца. Мрак вокруг
Радость встречи, до свиданья, встреча — жизни свет
Хоть на время сердцу стало легче. Боли нет.
Мир для нас другим уже не будет. Есть предел.
Ждать друг друга на скрещеньи судеб – наш удел.

Люби меня под шум дождя. Целуй меня под шепот капель.
Чтоб в этой жизни никогда я не смогла от горя плакать.
Ты говори на ухо мне слова, идущие из сердца,
Чтоб после, в зимней тишине, могла я ими отогреться.
По волосам меня погладь рукой, как ветра дуновеньем,
Чтоб можно было возвращать твоей руки прикосновенье.
Люби меня, пока я тут, люби меня, пока я рядом,
Пока еще друг друга ждут и нежность рук, и нежность взглядов
Пока звучит дождинок стук у нас в висках безумной страстью
Пока кольцо из наших рук сердца нам озаряет счастьем.

Арсен Аваков. Можно и мне прочесть что-нибудь из этой книги?

Нина Супруненко. Ой, я боюсь!

Арсен Аваков. А чего бояться? О любви во время дождя уже сказано. Я прочту.

Нина Супруненко. Хорошо.

Арсен Аваков.

Твои глаза влюбленные, в прошедшем опьяненные,
Смеющиеся, нежные, глубокие, безбрежные,
Ласкающие, жгучие, меня безумно мучая,
Глядят не на меня…

Это почти японская поэзия!

Нина Супруненко. Все-таки лучше я буду читать!

Арсен Аваков. Пожалуйста!

Нина Супруненко.

Моя любовь закономерна. Твоя — случайна.
Я отстрадаю полной мерой и отпечалюсь.
Потом, когда совсем устану и обессилюсь,
Уйду под утро свечкой талой, уйду красиво.

Любовь – она всегда случайна, всегда случайна,
Она замучает ночами вселенской тайной.
Потом раскроет эту тайну в своем величье
Закономерна и случайна в одном обличье.

Вот я и ты. Очерчен круг. Его не разорвать насильно.
Уж сколько душ людских, мой друг, создать такой вот круг просили.
Свою судьбу. А мы? Мы так судьбу в подарок получили,
И расстоянье в детский шаг преодолели через силу.
Очерчен круг. И ты, и я внутри него живем охотно
Нам все равно, что есть земля, нас океан страстей, как лодку
Без весел вдаль несет, и мы, стремлений наших ветер вольный
Лелеем в душах. Без вины живем, легко простившись с болью.
Вот я и ты. Вот ты и я. Вот круг, очерченный судьбою.
Не тяжесть. Радость бытия. И ты со мной. И я с тобою.

Арсен Аваков. Что подсказывает вам выбор языка стихотворения в том или ином случае?

Нина Супруненко. Не знаю, это трудно объяснить. Конечно, когда я попадаю в западную Украину, в Киев или на Полтавщину, то, естественно, общаюсь с людьми на украинском языке и идут украинские стихи. А если остаюсь в Харькове, то… Знаете, когда-то я хотела писать только украинские стихи и какое-то время пыталась душить в себе русские, но поплатилась за это. Если не выплескивала русское, то не шли и украинские стихи, и потому я сдалась. Так что за ночь могу написать пять русских стихотворений и четыре украинских.

Арсен Аваков. Вы вполне либеральная поэтесса…

Нина Супруненко. Элизабет Кульман, которая, к сожалению, умерла очень рано, писала на семи языках! Если бы я знала семь языков…

Не будет надежды приехать, увидеть, услышать
Не будет ее никогда. Понимаешь, уже никогда.
Я в чувствах своих поднимаюсь все выше и выше,
А что для тебя мои чувства? Всего ничего? Ерунда?
Ты даже не знаешь, что я уже где-то далече
За той непредвиденной нами доселе смертельной чертой,
Когда ты не сможешь уже целовать мои плечи
И я не смогу, отвечая, шептать: «Мой любимый, постой»
Нас жизнь разлучает, а ты и не знаешь об этом,
В каких-то своих копошишься проблемах опять.
Я буду служанкой, царицей, глупышкой, поэтом,
Но ты не сумеешь уже никакую меня целовать.
Нас жизнь разлучает навеки, уже разлучает,
А ты все не можешь понять, что остались мгновения у нас
До той роковой, неизбежной, кровавой печали,
Когда наступит внезапно прощанье последнего часа.
Звонишь – невзначай, говоришь – безразлично, устало,
Как будто бы столько у нас еще дней и ночей впереди.
С ума бы сошел, когда б мог догадаться, как мало
Осталось вдвоем нам вот так безмятежно идти.
И я не скажу до конца ничего – будь, что будет,
Живи, как и жил, не предчувствуя сердцем потерь,
За эту неправду ни люди, ни Бог не осудят,
А ты? Ты прозреешь, конечно, потом.
Не сейчас, не теперь.

Арсен Аваков. Каких поэтов вы любите?

Нина Супруненко. Я очень люблю Шевченко, очень люблю Пушкина. Я безумно люблю Есенина, обожаю Веронику Тушнову, особенно последний период ее творчества. Я люблю Фета. Из украинских поэтов – Василя Симоненко, без сомнения. А вообще, по-моему, нет такого поэта, в котором бы я не нашла что-то для себя. Если это, конечно, настоящий поэт.

Арсен Аваков. А не думали создать антологию любимых стихов?

Нина Супруненко. Знаете, у меня пока желание издавать написанное по одному разу. Потому в моих книгах – и русских, и украинских – вы не увидите повтора стихотворений. Я думаю о том, чтобы издать уже написанное, а не то, что планирую сочинить.

Арсен Аваков. Сергей Михайлович, как помочь женщине?

Сергей Стороженко. Очень сложно. Можно я прочитаю четверостишье, а потом скажу, как помочь?

Арсен Аваков. Прочтите…

Сергей Стороженко. Нина Антоновна, это из вашей книги.

Сергей Стороженко.

Конечно, очень сложно нам вдвоем,
Ведь мы – не пара.
Ты – Антарктида, скованная льдом,
А я – Сахара.

Как помочь госпоже Супруненко я знаю. Но она, видимо, так скромна, что не излагает своих желаний.

Нина Супруненко. Я не могу. Во-первых, я — женщина и никогда ни о чем не прошу мужчин.

Арсен Аваков. Может быть, действительно, стоит издать антологию любимой поэзии. В этом томике могли бы быть многие стихи Леонида Логвиненко и Нины Супруненко. Давайте попробуем.

Нина Супруненко. Давайте попробуем.

Арсен Аваков. Сергей Михайлович, попробуем?

Нина Супруненко.

На крестах у дороги сидят неприметные птицы
И обычные песни негромко, но скорбно поют.
И веселая бабочка на одуванчик садится,
Привнося в это место какой-то непрочный уют.
Мир контрастен. Наш мир, где соседствуют счастье и горе,
Где слеза высыхает на слишком горячей щеке,
Где так тесно бывает на самом привольном просторе,
И где так безрассудно свободно вдвоем в уголке.
Мир контрастен и он не дает нам ни дня передышки,
То ласкает, как мать, то, как враг, нападет со спины.
То рычит, словно лев, то затихнет испуганной мышкой.
То гордыней казнит, то врачует со знанием вины.
И опять на крестах те же птицы, кресты лишь другие.
Вдоль дорог скелеты сухие стоят как поля.
Жизнь контрастна и так коротка.
Почему мы такие?
Как же нас еще терпит страдалица наша земля?
Почему мы способны друзей предавать, как Иуды?
Почему мы двуличность еще не считаем грехом?
Почему на земле не можем прожить мы, как люди?
Тот, кто был нашим другом, становится злейшим врагом.
И порой он, как будто, сникает под пристальным взглядом,
Хоть давно уже ложью и лестью присыпана честь.
На крестах у дороги жар-птицы и вороны рядом
Есть у каждого свой предназначенный Господом крест.

Арсен Аваков. Вы сейчас читаете стихи из начала книги, а всего в ней 400 страниц. Лучшие стихи находятся в начале?

Нина Супруненко. Нет. Сперва я пыталась что-то выбрать, а потом решила, что буду читать все подряд. Новая книга – как новорожденный ребенок… Вот и я не смогла выбрать.

Эта девочка похожа на меня, словно капелька росы, как всплеск огня,
На нее смотреть спокойно не могу – мы с ней рядом, как ромашки на лугу.
Эта девочка на солнце морщит нос, у нее пшенично-желтый цвет волос,
Серпантином вьются кудри на плечах, и волнами море плещется в глазах.
Эта девочка смеется от души, в одночасье сделать все сама спешит.
Ходит прямо, без опаски, напролом – я так счастлива бываю с ней вдвоем.
Эта девочка до боли дорога. Сохрани ее, Господь, на все века.
Дай ей силы и таланта, и любви, на счастливую судьбу благослови.
Дай ей веры и терпения, и тепла, чтобы жизнь ее повсюду берегла.
Словно капелька росы, как всплеск огня эта девочка похожа на меня.

Арсен Аваков. Что ж, время передачи истекает. Ваше завершающее стихотворение.

Нина Супруненко.

Все возвратится на круги своя,
И пальма эта вскоре станет лишней,
И я – совсем уже не я,
И кто-то из двоих нас будет лишний.
И океан вдруг превратится в пруд,
На склонах гор оливки – в абрикосы,
Заменит отдых непосильный труд,
А беззаботный смех заменят слезы.
И вместо гор раскинутся луга,
А в чистом небе заклубятся тучи.
Где были камни – там падут снега,
И станет то ли хуже, то ли лучше.
Все возвратится на круги своя,
И этот милый мальчик в ресторане
Стараться так не будет для меня –
Я стряпать буду в старом сарафане.
Борщи готовить, накрывать столы,
Кастрюли чистить и стирать ночами,
И разделять уверенность молвы,
Что, мол, стихи-то к ним приходят сами.

Арсен Аваков. Нина Антоновна, мы с Сергеем Михайловичем хотим искренне поздравить вас с выходом новой книги.

Нина Супруненко. Спасибо большое.

Арсен Аваков. Спасибо и с праздником! Думаю, что вам всегда будут дарить цветы за такую поэзию, и за то, как вы выражаете свои чувства.

Нина Супруненко. Спасибо большое!

Арсен Аваков. Зачем мы читаем стихи? Зачем их пишут? Читаем, наверное, потому, что хотим стать лучше, а пишущие стихи люди просто выражают таким образом свои чувства. Надеюсь, эти несколько минут со стихами в студии не станут для вас лишними. Позвоните маме, обратите внимание на своих любимых. Все это важно для нас — ведь счастье из того и состоит. С праздником, дорогие женщины!