(ЗАМЕТКИ НА СТУПЕНЯХ ИСПАНСКОЙ ЛЕСТНИЦЫ).
История, короткой жизни Джона Китса доступна – в кратком и подробном исполнении – учтиво и сухо, с множеством биографических фактов…
История Джона Китса — моя, немного другая. Не то, что выдуманная – совсем нет – она подсвечена теми событиями и эмоциями, фантазиями и размышлениями, что так тронули в свое время меня почему-то. Тронули, и, как-то по особенному потянули. Узнать и понять больше об этом юноше, умершем в неполные 26 лет. Юноше, о котором тянет поговорить спустя почти век после его смерти..
Если вы любите Рим, то, конечно же, вам не нужно рассказывать о месте средоточия молодости и энергии жизни, покоя и суеты, красоты и величия – каким является испанская лестница на одноименной пьяцца Испания.
Как только я приезжаю в Рим – всегда – даже если очень устал – поздно вечером или после делового дня – спешу сюда – присесть на ступеньки.. Это как ритуал для меня, как место паломничества. Прийти на это концентрирующее энергию место и не торопясь наблюдать..
Как ты, легендарная баркачча Бернини-отца? – ловлю глазами – на месте! И каким бы не был день — улыбаюсь про себя.
В 1629 году, это чудо появилось тут по велению одного из пап, увидевшего волнующую сцену гибели лодки на реке Тибр. И повелел папа воздвигнуть лодку тут в центре пьяцца Испания. Fontana della Barcaccia – произнесите это про себя — Fontana della Barcaccia — а теперь вслух — Fontana della Barcaccia – как же я мелодичен итальянский!
Четыре века этот небольшой фонтанчик радует людей! Четыре века! Пьетро Бернини – автор этой небольшой композиции – отец моего любимого скульптора и архитектора Джованни Лоренцо Бернини. По всему Риму – вы можете наслаждаться рукой этого мастера 17 века! Но Пьетро, как и полагается отцу – дал сыну начало. Сын – его главный шедевр.. Да-да — это совсем другая история, но сидя на лестнице – я всегда думаю о Пьетро и Джованни – о том, каким бы был Рим без них..
Если удобно с видом на фонтан примостится на лестнице, то слева в розово-кирпичном тоне римском стиле — старинный дом.
В этом доме в 1821 году умер Джон Китс.
Надежда не покидала юного поэта до последних дней – тяжело страдая, он как всякий романтик рассчитывал на милосердное чудо исцеления.. А может и нет… В «Геперионе» Дэна Симмонса – романе – бестселлере, названном по имени незавершенной поэмы Китса, действие время от времени переносятся сюда.. Это как точка во времени. Она, как главнейшая корпускула временного потока вечности, временная веха — на которой построен роман Симмонса…
Симмонс сделал очень много для молодежи нашего времени, открыв ей заново Китса.
И сегодня – перед входом в небольшой музей Китса-Шелли стайка молодежи с рюкзачками и пара элегантных туристов, вероятно англичане.
Музей, как музей. Небольшой. Но если вы пришли туда не праздным зевакой, а исследователем поэтического духа – то для вас важно все.. Романтизм и трагедия буквально пронизывают этот дом.
Блуждая по комнаткам музея — думаю о том, что возможно величие невозможно без трагедии. Если так, то грустно.. Впрочем, за все в этой жизни нужно платить свою цену..
Хочу привести Вам отрывок из письма Китса своему другу Чарльзу Брауну. Письма Китса вообще мне сильно помогли понять, что творилось на душе этого юноши – и, при этом
немного по-другому взглянуть на его стихи. Как хорошо, что письма эти сохранены и есть переводы на русский язык. Я читаю этот фрагмент, и отчаяние поэта полностью поглощает меня! Затертым английским словом саспенс не выразишь возникающего ощущения – но другого слова не приходит на ум..
Позволю себе подчеркивание в этом фрагменте – уж простите — это всего лишь заметки..
1 ноября 1820г
«… Передай привет всем. Постараюсь терпеливо переносить все горести. Человеку в моем состоянии нельзя испытывать ничего подобного. Напиши записку
моей сестре и сообщи кратко об этом письме. Северн чувствует себя
отлично. Будь мне получше, я принялся бы заманивать тебя в Рим. Боюсь, никто
не сможет меня утешить. Есть ли вести от Джорджа? О, если бы хоть раз в
чем-нибудь посчастливилось в жизни мне и моим братьям! — тогда я мог бы
надеяться, — но беды преследуют меня, и отчаяние стало привычным. Мне нечего
сказать о Неаполе: вокруг столько нового, но все это ни капли меня не
интересует. Боюсь писать ей, но хотел бы, чтобы она знала, что я о ней
помню. О Браун, Браун! Грудь мою жжет огнем, словно там угли. Не диво ли,
что человеческое сердце способно вместить и выдержать столько горя? Неужели
я родился на свет ради такого конца?! Да благословит ее бог — и ее мать, и
ее сестру, и Джорджа, и его жену, и тебя, и всех-всех!
Всегда твой любящий друг
Джон Китс.»
Этот дом странный – жившие в этом доме Китс, Шелли, Байрон –получили от жизни много. Но взгляните на биографии этих авторов – сплошь романтическая трагедия…
После музея – обязательно – вновь к баркачче. Черпаешь воду. Ополоснувши лицо чудной римской водой, возвращаешься из поэтического лабиринта странной смеси грусти, лирики и времени. Дышишь полной грудью. Снова улыбаешься про себя.. Величие Китса в том и состоит — через волнение души (грусти, любви и радости) к оптимистическому восприятию мира!
Струи Fontana della Barcaccia можно слушать долго. Поглощать пурпур жизнелюбивого цветения весенних лестничных бугенвиллий, растворенный будто бы специально для тебя — в магической энергии вечного города, Китса, Бернини, Симмонса … – того, что невозможно описать, того, что есть только в Риме!..
(февраль 2010)
